Графа Дракула

парочка статей:

История Графа Дракула

Возникшее в 14 в. княжество Валахия, на знаменах которого издревле помещалось изображение коронованного орла с крестом в клюве, с мечом и скипетром в лапах, явилось первым крупным государственным образованием на территории будущей Румынии.

Одной из ведущих исторических фигур эпохи национального становления Румынии является валашский князь Влад Тепеш.

Князь Влад III Тепеш, православный самодержавный господарь Валахии. Почти все, что связано с деятельностью этого человека, окутано тайной. Место и время его рождения точно не установлены. Валахия была не самым спокойным уголком средневековой Европы. Пламя бесчисленных войн и пожаров уничтожило подавляющее большинство рукописных памятников. Лишь по уцелевшим монастырским летописям удалось воссоздать облик реального исторического князя Влада, известного современному миру под именем графа Дракулы.

Год, когда родился будущий повелитель Валахии, мы можем определить лишь приблизительно: между 1428-м и 1431-м. Построенный в начале 15 в. дом на Кузнечной улице в г. Сигишоаре до сих пор привлекает внимание туристов: считается, что именно здесь увидел свет мальчик, названный при крещении Владом. Родился ли будущий господарь Валахии именно здесь неизвестно, зато установлено, что в этом доме жил его отец князь Влад Дракул. Как нетрудно догадаться, "дракул" по румынски означает дракон. Князь Влад состоял в рыцарском ордене Дракона, ставившего своей целью защиту Православия от неверных. Название этого ордена тесно связано с древними верованиями балканских народов, в балканском фольклоре змей, дракон - зачастую положительный персонаж, защитник рода, герой, побеждающий демона.

(Комментарий "ПС": В принципе, двойной символизм вроде бы "злых" животных - драконов, змей, волков - представляет собой одну из основ древнейшего Мифа. Люди Традиции отлично знали, что многое суровое и грозное выглядит как Зло, однако, таковым не является и принимает его облик в целях борьбы с силами Тьмы. Такое зло и его персонификации являются "темным", а на самом деле грозовым аспектом светлого Бытия. Они похожи на черную тучу, из которой на землю рвутся очищающие молнии.)

Было у князя три сына, но прославился лишь один из них - Влад. Надо отметить, что он был истинным рыцарем: храбрый воин и умелый полководец, глубоко и истинно верующий православный христианин, в своих действиях всегда руководствующийся нормами чести и долга. Влад отличался огромной физической силой. Его слава великолепного кавалериста прогремела по всей стране - и это во времена, когда люди с детских лет привыкали к коню и оружию.

Как государственный деятель Влад придерживался принципов настоящего патриотизма: борьба с захватчиками, развитие ремесел и торговли, борьба с преступностью. И во всех этих областях в самые сжатые сроки Влад III добился впечатляющих успехов. Хроники повествуют о том, что во времена его правления можно было бросить золотую монету и подобрать ее через неделю на том же месте. Никто не осмелился бы не то что присвоить чужое золото, но даже прикоснуться к нему. И это в стране, где за два года до того воров и бродяг было не меньше, чем оседлого населения - горожан и земледельцев! Как произошло такое невероятное преображение? Очень просто - в результате проводившейся валашским князем политики планомерного очищения общества от "асоциальных элементов". Суд в то время был простым и скорым: бродягу или вора, независимо от того, что он украл, ждал костер или плаха. Та же участь была уготована всем цыганам или заведомым конокрадам и вообще людям праздным и ненадежным.

Теперь следует сделать небольшое отступление. Для дальнейшего повествования важно знать, что означает прозвище, под которым вошел в историю Влад III. Тепеш в буквальном переводе означает "сажатель на кол". Именно заостренный кол во времена правления Влада III был основным орудием казни. Большинство казненных составляли пленные турки и цыгане. Но та же кара могла постигнуть любого, кто был уличен в преступлении. После того, как тысячи воров погибли на кольях и сгорели в пламени костров на городских площадях, новых охотников проверить свою удачливость уже не находилось.

Надо отдать должное Тепешу: он не давал поблажки никому, независимо от общественного положения. Всякого, кто имел несчастье навлечь на себя княжеский гнев, ожидал одинаковая участь. Методы князя Влада оказались также весьма эффективным регулятором экономической деятельности: когда несколько купцов, обвиненных в торговле с турками, испустили дух на колу, сотрудничеству с врагами Веры Христовой пришел конец.

Отношение к памяти Влада Тепеша в Румынии, даже в современной, совсем не такое, как в западноевропейских странах. И сегодня многие считают его национальным героем эпохи становления будущей Румынии, которое восходит к первым десятилетиям 14 в. В то время князь Басараб I основал небольшое независимое княжество на территории Валахии. Победа, одержанная им в 1330 г. над венграми - тогдашними хозяевами придунайских земель, - закрепила его права. Затем началась долгая, изнурительная борьба с крупными феодалами - боярами. Привыкнув к неограниченной власти в своих родовых уделах, они сопротивлялись любым попыткам центральной власти контроль над всей страной. При этом, в зависимости от политической ситуации, они не гнушались прибегать к помощи то венгров-католиков, то турок-мусульман. Через сто с лишним лет Влад Тепеш положил конец этой прискорбной практике, раз и навсегда решив проблему сепаратизма.

А теперь покинем Валахию и бросим взгляд на другую, пограничную с ней страну, которая сыграла решающую роль в судьбе нашего героя. К северу от Бухареста сегодня тянутся на десятки километров бесконечные кукурузные поля. Но во времена Влада III здесь шумел лес - от Дуная до предгорий Карпат расстилались зеленым морем вековые дубравы. За ними начиналось плоскогорье, пригодное для земледелия. Саксонцы и венгры издавна стремились в этот благодатный вольный край, к плодородной земле, защищенной от вражеских набегов дремучими лесами и отрогами горных цепей. Венгры называли эти места Трансильванией - "страной по ту сторону лесов", а саксонские купцы, построившие здесь хорошо укрепленные города, - Зибенбюргеном, то есть Семиградьем. Все больше людей стекалось в эту область. За какие-нибудь полстотни лет Трансильвания расцвела.

Ее города-республики - Шесбург, Кронштадт, Германштадт - росли и богатели. Более 250 сел и деревень, не знавшие турецких набегов, с избытком обеспечивали все население пшеницей, бараниной, вином и маслом. Географическое положение Трансильвании было очень выгодным: как только край стал обитаемым, по нему пошла одна из основных ветвей Великого шелкового пути. Возникли новые ремесла, новые цехи, ориентированные, в основном, на экспорт. Кроме того, трансильванцы занимались тем, что впоследствии назовут экономическим пиратством. Так, хитрые ткачи Семиградья делали ковры, почти неотличимые от турецких, и сбывали за соответствующую цену.

Богатство Трансильвании делало ее в высшей степени лакомой добычей для могущественной османской империи. Семиградье, не будучи централизованным государством, не имело собственной постоянной армии. И лишь при помощи тонких и сложных политических игр трансильванским городам удавалось обеспечить стабильность своего конгломерата. Но империя Мухаммеда I была слишком крупным противником. Никакие хитроумные доводы семиградских политиков не могли убедить турок добровольно отказаться от экспансии на север. Поэтому независимость Трансильвании оказалась тесно связанной с замыслами и действиями валашских государей: маленькое православное княжество Валахия лежало между Семиградьем и мусульманским колоссом, играя роль своеобразного буфера. Прежде чем напасть на Трансильванию, туркам требовалось покорить Валахию, и в интересах семиградцев было создать такое положение дел, чтобы султан дважды подумал, прежде чем начинать новую войну с Валахией.

Эпитет "новая" не случаен. Хотя в середине 14 в. значительная часть Балканского полуострова уже входила в состав Османской империи, турки не чувствовали себя здесь хозяевами. Восстания против турецкого ига вспыхивали то тут, то там. Они всегда жестоко подавлялись, но все же иной раз вынуждали турок идти на некоторое компромиссы. Одним из таких компромиссов было сохранение государственного статуса отдельных княжеств, при условии вассальной зависимости от султана. Была оговорена ежегодная дань - например, Валахия выплачивала ее серебром и лесом. А для того, чтобы тот или иной князь ни на минуту не забывал о своих обязанностях по отношению к повелителю магометан в Стамбуле, он должен был отправить заложником ко двору султана своего старшего сына. И если князь начинал проявлять строптивость, юношу ждала - в лучшем случае - смерть.

Такая судьба была уготована и молодому Владу. Вместе с несколькими другими высокородными отроками - боснийцами, сербами, венграми - он провел несколько лет в Адрианополе в качестве "гостя".

Об изощренных казнях мусульманского средневековья написано много книг, читать их страшно. Ограничимся описанием двух небольших и, по понятиям того времени, незначительных эпизодов, свидетелем которых был молодой Влад.

Первый эпизод - повесть о султанском милосердии. Дело было так: один из вассальных князей поднял восстание и этим обрек на смерть двух своих сыновей - заложников. Мальчиков со связанными руками привели к подножию трона, и султан Мурад милостиво объявил, что по своей бесконечной милости он решил смягчить заслуженную ими кару. Затем, по знаку властелина, один из янычар-телохранителей выступил вперед и ослепил обеих братьев. Слово "милость" применительно к данному случаю употреблялось вполне серьезно, без всякой издевки.

Вторая история связана с огурцами. Гостеприимные турки выращивали для стола пленных принцев привычные им овощи, и вот однажды обнаружилось, что с грядки похищено несколько огурцов. Дознание, срочно проведенное одним из визирей, не дало результатов. Поскольку подозрение в краже редкого лакомства падало в первую очередь на садовников, было принято простое и мудрое решение: немедленно выяснить, что находится в их желудках. "Специалистов" по вспарыванию чужих животов при дворе хватало, и волю визиря тут же исполнили. К радости верного слуги повелителя, его прозорливость получила блестящее подтверждение: в пятом по счету разрезанном животе обнаружились кусочки огурца. Виновному отрубили голову, остальным же было дозволено попытаться выжить.

Что же касается казни на колу, изобретенной турками, то редкий день обходился без этого зрелища. Гибель одного или нескольких несчастных являла собой как бы обязательный традиционный пролог к еще более обширной кровавой драме.

Трудно представить, что происходило в душе двенадцатилетнего мальчика, видевшего все это изо дня в день. Впечатления, приобретенные Владом в отроческие годы, омытые реками христианской крови, оказались решающими при формировании характера будущего господаря Валахии. Какие чувства переполняли его сердце, когда он смотрел на предсмертные муки людей, прежде всего, плененных турками христиан - жалость, ужас, гнев? Или, может быть, желание покарать турок, применив к ним их же оружие? Во всяком случае, Влад должен был скрывать свои чувства, и он в совершенстве овладел этим искусством, ведь точно так же его отец в далекой Валахии, стиснув зубы, он слушал надменные речи турецких послов, сдерживая руку, рвущуюся к рукояти меча.

Оба Влада, старый и молодой, верили, что это до поры до времени.

В 1452 г. Влад вернулся на родину и вскоре занял опустевший валашский трон. Очень скоро ему пришлось столкнуться с противодействием бояр, мешавших проведению единой политической линии, и он повел безжалостную борьбу с ними. К тому же, бояре были явно расположены в пользу турок. Это легко понять: наместники султана не покушались на привиллегии древних родов, алишь требовали своевременной выплаты дани. Воевать с султаном никто из бояр не собирался, а что касается дани, то вся ее тяжесть ложилась бременем на всю нацию. Олигархи, встревоженные замыслами молодого князя, стали плести интриги. Но Влад был готов к этому. Как только оппозиция сформировалась, он начал действовать, причем с энергией и размахом, совершенно неожиданными для его противников.

Если верить преданию, у Дракулы были выпученные глаза. Не исключено, что это — признак некоторых гипнотических способностей, но возможно также, что все дело в базедовой болезни, которой нередко страдают жители горных стран, а возможно признак шизофрении. Окутано тайной почти все, что связано с именем этого человека, вплоть до места его захоронения: могилу в Снаговском монастыре многие считают кенотафией (могила, не содержащая погребения). Определенно можно сказать только одно: людская молва и время не преувеличили его жестокость. Иногда он совершал героические поступки, но все же был не героем, а психопатом; он сражался за независимость своей родины, оставаясь тираном и человекоубийцей. Таков был тот, кого в детстве звали просто Влад, в зрелые годы — Влад III и Влад Цепеш и уже после смерти — Дракула.

Родился будущий повелитель Валахии приблизительно между 1428-м и 1431-м, точную дату установить невозможно. Построенный в начале ХV века дом на Кузнечной улице в Сигишоаре считается домом, где увидел свет мальчик, названный при крещении Владом, чья кровавая слава ужасает людей даже через полтысячелетия.
Родился ли будущий господарь Валахии Влад III в доме, именуемом ныне «домом Дракулы» , — неизвестно; зато установлено, что в этом доме жил его отец, князь Влад Дракул. Как нетрудно догадаться, «Дракул» по-румынски означает дракон — князь Влад состоял в ордене Дракона, ставившего своей целью покорение неверных с последующим обращением их в христианство. И было у князя, как в сказке, три сына. Но прославился лишь один из трех.
Он был далеко не красавцем — по мнению современников, Влад был самым безобразным из братьев. Не исключено, что внешность сыграла свою роль в формировании патологической жестокости Влада III. Как бы то ни было, лицо на портрете неплохо согласуется с образом, встающим со страниц хроник.
Надо отметить, что по понятиям своего времени Влад был истинным рыцарем: храбрый воин и умелый полководец, глубоко религиозный, в своих действиях всегда руководствовавшийся нормами долга и чести. А как государственный деятель он придерживался принципов, против которых едва ли можно возразить даже сегодня: освобождение страны от иноземных захватчиков и ее объединение, развитие торговли и ремесел, борьба с преступностью. И во всех этих областях в самые сжатые сроки Влад III добился впечатляющих успехов — но какими методами!
Хроники повествуют, что во времена его правления можно было бросить на улице золотую монету и подобрать ее через неделю на том же месте. Никто не осмелился бы не то что присвоить чужое золото, но даже прикоснуться к нему. И это в стране, где за два года до того воров и бродяг было не меньше, чем оседлого населения — горожан и земледельцев! Как же произошла такая невероятная метаморфоза? Очень просто - в результате проводившейся Владом III политики планомерного очищения общества от «асоциальных элементов». Суд в его времена был простым и скорым: бродягу или вора, независимо от того, что он украл, ждал костер или плаха. Та же участь была уготована всем цыганам, как заведомым конокрадам и вообще людям праздным и ненадежным. Массовые казни — испытанный способ остаться в памяти потомков; до сих пор большинство устных преданий о Дракуле сохранилось именно в цыганских таборах. В них нередко вкраплены вполне реальные исторические эпизоды, как, например, история постройки личной цитадели Влада III — крепости Поэнари. Это было почти пять с половиной веков назад: Цепеш захватил всех богомольцев, сошедшихся в Тирговисте из окрестных сел на праздник Пасхи, и объявил, что никто из них не вернется к родному очагу, пока не будет построена крепость. Несчастные знали, что с Владом шутить не стоит, и работа закипела. По преданию, к моменту окончания стройки все они были голыми: их одежда износилась от непосильного рабского труда от восхода до заката, а на покупку новой у них не было денег — князь, естественно, рабочим ничего не платил.
Но стены, построенные с помощью насилия и обмана, не смогли защитить своего свирепого владельца. В 1462 году турки после долгой осады взяли приступом замок Поэнари, а затем разрушили его. Влад сумел бежать из осажденной крепости и ускользнул от врагов; жена князя, не желая попасть в руки победителей, не менее жестоких, чем ее супруг, бросилась с башни. Теперь об этих событиях напоминают лишь белеющие на скале руины да прозвание «река принцессы», сохранившееся за бурным потоком Аргеса.

«Цепеш» — имя существительное, в буквальном переводе значит «сажатель на кол».
Заостренный кол в качестве орудия казни — одно из самых жутких изобретений средневековья, заимствованное европейцами у турок. Кол загоняли в тело лежащей жертвы ударами молота или же, наоборот, «насаживали» на неподвижно закрепленное острие осужденного, привязанного за ноги к упряжке лошадей. Поднаторевшие в своем ремесле палачи умели провести эту процедуру столь ловко, что наконечник кола выходил из-под лопатки, не пронзив по пути жизненно важных органов, и описаны случаи, когда несчастная жертва корчилась на вкопанном в землю колу много суток, пока смерть не прекращала страдания.
Именно это средство было любимым орудием Влада III, с помощью которого он проводил свою внутреннюю, а иной раз и внешнюю, политику. Десятки тысяч людей по воле Влада Цепеша приняли эту мученическую смерть, с которой не сравнится даже распятие.

Можно только поражаться долготерпению народа, в течение почти десяти лет управлявшегося подобным государем. Но для того, чтобы понять «феномен Дракулы», надо учитывать существование постоянной внешней угрозы, висевшей над придунайскими странами в XV веке.
Отношение к памяти Дракулы в Румынии, даже современной, совсем не такое, как в западноевропейских странах. Не то чтобы его считали национальным героем, но уважением к нему — конечно, с солидной примесью суеверного страха — несомненно, и сегодня Влад Цепеш считается одной из ведущих исторических фигур эпохи национального становления будущей Румынии, которое восходит еще к первым десятилетиям XIV века. В то время князь Басараб I основал небольшое независимое княжество на территории Валахии. Победа, одержанная им в 1330 году над венграми — тогдашними хозяевами всех придунайских земель, — закрепила его права. Затем началась долгая, изнурительная борьба с крупными феодалами-боярами. Привыкнув к неограниченной власти в своих родовых уделах, они отчаянно сопротивлялись любым попыткам центральной власти установить контроль над всей страной, блокируясь при этом, в зависимости от политической ситуации, то друг с другом, то с венграми, то с турками. Через сто с лишним лет Влад Цепеш положил конец этой прискорбной практике, раз и навсегда решив проблему сепаратизма своим излюбленным способом.
Многие румынские историки и литературоведы считают, что Влад III — жертва исторической несправедливости. По их мнению, с легкой руки ирландского романиста Брэма Стокера Цепеш был оклеветан перед всем миром, а извращенная фантазия англосаксов довершила дело. Стокер действительно погрешил против истины: Влад III не питался кровью своих подданных, предпочитая менее экзотические блюда. Однако свое прозвище он носил более чем заслуженно.
Влад III правил недолго, около десяти лет. Очень скоро ему пришлось столкнуться с противодействием бояр, мешавших проведению единой политической линии, и он повел безжалостную борьбу с ними. При этом князь опирался на поддержку беднейших слоев населения страны. Но, конечно, антифеодальная политика Влада III вдохновлялась совсем не любовью к простому люду и не состраданием — это чувство было ему неведомо, а стремлением к укреплению государства и собственной единоличной власти. Подобным образом короли Западной Европы использовали горожан в своей борьбе с непокорными феодалами.
К тому же бояре были явно расположены в пользу турок. Это легко понять: наместники султана не покушались на привилегии древних родов, а лишь требовали лояльности и своевременной выплаты дани. Воевать с султаном никто из бояр не собирался, а что касается дани, то вся ее тяжесть ложилась дополнительным бременем на тех, кто пахал землю и пас овец, рубил лес и ловил рыбу.
Бояре, встревоженные замыслами молодого князя, стали плести интриги. Этого и хотел Влад. Как только оппозиция сформировалась, он начал действовать, причем с энергией и размахом, совершенно неожиданными для его противников.
По случаю какого-то праздника князь пригласил к себе в столицу, в Тирговиште, чуть ли не всю валахскую знать. Никто из бояр не отклонил приглашения, не желая демонстрировать отказом недоверие или враждебность. Да и само количество приглашенных, казалось бы, гарантировало их общую безопасность. Судя по дошедшим до наших дней отрывочным описаниям, был тот пир роскошен и прошел очень весело. Вот только закончился праздник несколько необычно: по приказу «радушного» хозяина пять сотен гостей были посажены на колья, так и не успев протрезветь. Проблема «внутреннего врага» была навсегда решена.
Страна ужаснулась, но популярность Влада, как это ни парадоксально, росла, уже приобретая характер массового психоза. Такое положение дел — сочетание любви и страха — как нельзя лучше соответствовало его планам. На очереди была борьба с турками, для которой требовалось много послушных и верных солдат. А тому, кого боятся и в то же время любят, легко собрать армию.
На четвертом году княжения Влад разом прекратил выплату всех форм дани. Это был открытый вызов. Поскольку детей у него не было, то не было и заложников; и султан Мурад, проявив явное легкомыслие, ограничился отправкой в Валахию карательного отряда в тысячу всадников — преподать урок непокорному вассалу и привезти его голову в Стамбул, в назидание прочим. Но все вышло иначе. Турки попытались заманить Влада в ловушку, но сами попали в окружение и сдались.
Разъяренный султан двинул на Валахию огромное войско. Решающее сражение произошло в 1461 году, когда народное ополчение Влада III встретилось с турецкой армией, превосходившей валахов по численности в несколько раз. Турки снова потерпели сокрушительное поражение.
Но теперь росту могущества Влада стал угрожать новый противник, упорный и осторожный — богатые города Трансильвании. Дальновидные саксонские купцы, встревоженные безумной яростью и отвагой Влада III, предпочитали видеть на валахском троне более сдержанного государя.
Видимо, примерно так рассуждали семиградцы, начиная дипломатическую кампанию с целью устранить Влада с политической сцены. В качестве кандидата на престол в Тирговиште называли одного из фаворитов могущественного венгерского короля Дана Ш. Естественно, что королю такая идея пришлась по душе, и в результате отношения между Венгрией и Валахией заметно осложнились.
Кроме того, трансильванцы, действуя, по мнению Цепеша, по непосредственному наущению самого дьявола, продолжали вести оживленную торговлю с турками. Стерпеть подобную дерзость было невозможно, и Влад III начал третью войну — его армия двинулась на север.
Покарав Трансильванию, Влад вернулся домой. Звезда его кровавой славы стояла в зените. Но неожиданный удар нанес Цепешу уже поверженный противник.
То, что оказалось не по силам турецкой армии, сумела совершить немногочисленная, но влиятельная прослойка образованных людей — торговая элита Семиградья. Как ни удивительно, был применен и оказался действенным такой метод как воззвание к общественному мнению с помощью печатного слова. И вот на средства нескольких саксонских торговых домов был напечатан памфлет, где анонимными авторами подробно описывались все зверства Влада. Не ограничиваясь изложением фактов, они на всякий случай добавили от себя некоторые подробности, касающиеся чувств и планов Цепеша в отношении Венгерского королевства.
Книга принесла ожидаемый результат. Образ действия Влада III вызвал единодушное возмущение при европейских дворах, а король Дан III пришел в ярость и решил действовать.
На помощь королю пришел случай. В 1462 году турки снова вторглись в Валахию. Не ожидавший этого Влад не успел собрать войска и был осажден в своем замке Поэнари. Как мы помним, ему удалось ускользнуть из осажденной крепости, оставив там на верную гибель немногих соратников и свою молодую жену. Теперь у него оставался только один путь к спасению — на север, в Венгрию. И он пришпорил коня — навстречу своей судьбе.
Король Дан, очень обрадованный тем, что обстоятельства сложились так удачно, немедленно заключил Влада в темницу.
В замках Буды и Пешта Цепеш провел двенадцать лет. Вряд ли эти годы способствовали смягчению его характера. Но он смирил гордыню и даже перешел в католичество, руководствуясь, безусловно, политическими соображениями. Наконец король, окончательно уверившись в покорности Влада, освободил его, дал согласие на брак со своей племянницей и даже разрешил набрать войско, чтобы снова занять пустующий престол Валахии.
Осенью 1476 года Влад вернулся на родину во главе венгерских наемников. Но, видимо, военная удача навсегда покинула Цепеша: боярское войско разгромило его дружину. Бояре потребовали выдачи ненавистного душегуба, и участь Влада III была решена — король Дан не собирался ввязываться из-за него в изнурительную войну с соседями. Но Дракуле не была суждена позорная казнь от рук бывших подданных. Узнав, что король согласился выдать его, он бежал — и принял смерть в бою. Разные источники приводят различные версии его гибели. В некоторых хрониках говорится, что умер сам, без видимой причины, умер, сидя в седле. В других кровавую эпопею валахского князя обрывают копье или меч. Они сходятся лишь в описании последующих событий. Найдя тело Дракулы, бояре изрубили его на куски и разбросали вокруг. Позднее монахи из Снаговского монастыря собрали останки и предали их земле.
Смерть Цепеша вызвала среди современников оживленную дискуссию: куда отправилась его душа — на небеса или прямиком в пекло? Сторонники обеих точек зрения приводили свои аргументы, но со временем возобладал третий вариант, который и лег в основу легенды.
...Тихутский перевал — одно из красивейших мест Румынии. От горизонта до горизонта вздымаются зеленые волны Карпатских гор. Лишь пение птиц да редкое позвякивание колокольчиков на шеях коров нарушают мирную тишину. Но поодаль, на неприступной скале, все еще белеют, как кости, руины крепости Поэнари — «орлиного гнезда» Влада Ш. И многие из местных жителей до сих пор верят, что призрак Цепеша не ушел из этих мест, что душу безжалостного князя не приняли ни земля, ни небо. В наказание за свою жестокость при жизни он обречен и после смерти томиться жаждой человеческой крови. Днем он спит в развалинах, а по ночам, в образе клыкастого вампира, рыщет в поисках новых жертв.
В прошлом веке с этим преданием познакомился ирландский писатель Брэм Стокер. Использовав материалы легенд, а также сведения, почерпнутые из саксонских хроник, он создал свою знаменитую книгу. Но поскольку Стокер писал не исторический, а приключенческий роман, он, чтобы избежать упреков в невежестве или плагиате, превратил прозвище «Дракул» в имя, добавив к нему полнозвучное «а» в конце.
Зловещий образ графа-вампира способствовал появлению многочисленных мистических кружков в странах Америки и Западной Европы. Их обряды, скроенные обычно по рецептам Голливуда, подчеркнуто ужасны и патологичны, но, впрочем, в большинстве случаев безопасны для окружающих. Члены этих сект считают Дракулу своим духовным патроном. И десятки тысяч «дракуломанов» ежегодно совершают паломничество в Тирговиште, на родину своего кумира — вдохнуть воздух страны вампиров. Очень мало кто из них знает о подлинной жизни Влада Цепеша, принимая за исторически достоверные сведения фантастический образ, созданный Стокером и его бесчисленными последователями.

Правдивая история про Графа Дракулу

Давайте, раз и на всегда решим. Кто же он - великий и ужасный Граф Дракула...

Румынский господарь Влад III, более известный как Дракула (1431-1476), происходил из рода Басараба Великого, правителя Валахии (1310-1352), в тяжелой борьбе отстоявшего независимость своего государства от Венгрии.
Дед Дракулы - воевода Мирча Старый (1386-1418) - благодаря своей государственной мудрости и военным удачам заслужил славу румынского Шарлеманя, хотя в итоге признал себя вассалом Османской Турции. Но тут уж у него просто не было выхода. В XV веке православная Валахия оказалась яблоком раздора для двух супердержав - Венгрии и Оттоманской Порты. За Венгрией стояло тогда все католичество, предпринявшее очередное наступление на православие, Порта же, борясь за лидерство в исламском мире, претендовала и на лидерство глобальное. Сохранить независимость, воюя на два фронта, не представлялось возможным, однако уступка Венгрии повлекла бы католизацию страны, а Порта в религиозной политике отличалась большей терпимостью. Мирча Старый выбрал меньшее зло, на его, конечно, взгляд. Борьба двух супердержав реализовывалась в смене хозяев валашского трона. Как правило, принц из династии Басараба, претендовавший на трон, уже занятый ставленником одной из держав, получал поддержку (финансовую, военную и т.п.) от ее соперницы. После чего претендент, опираясь на группу недовольных бояр, затевал смуту и, если удача ему сопутствовала, становился господарем.
Отец Влада III - Влад II - захватил престол в 1436 году, свергнув двоюродного брата при поддержке венгерского короля Сигизмунда Люксембурга. Но позже, уступая турецкому давлению, Влад II вынужден возобновить вассальные обязательства валашских господарей и отправить заложниками ко двору султана двух сыновей - Влада и Раду. Венгрия, конечно, тоже усилила давление, и Владу II постоянно приходилось маневрировать, изыскивая компромиссы. Тем не менее, в 1447 году он был убит по приказу регента венгерского королевства легендарного Яноша Хуньяди, а валашский престол занял новый венгерский ставленник. В 1448 году семнадцатилетний Влад предпринял первую попытку захватить престол. Воспользовавшись тем, что войска Хуньяди были разгромлены турками, Влад с турецкой помощью воцарился под именем Влада III. Но - ненадолго: венгерский протеже, собравшись с силами, вернул престол. Он, однако, проявил излишнюю самостоятельность, и в 1456 году Влад III - теперь уже при поддержке Яноша Хуньяди - вновь вступил во владение отцовским наследством. На этот раз Влад III правил, сохраняя верность роду Хуньяди, и даже помог утвердиться на венгерском троне сыну Яноша - Матьяшу.
Провенгерская политика пришлась не по нраву Турции, что и обусловило войну, начавшуюся в 1461 году. Влад III сам вторгся на территорию противника, и разгневанный султан Мехмед Завоеватель лично повел войска против взбунтовавшегося вассала. Влад III рассчитывал на помощь двоюродного брата молдавского господаря Стефана Великого и короля Матьяша, однако надежды не оправдались. Родственник не только не пришел на помощь, но еще и попытался захватить валашскую пограничную крепость Килию, а Матьяш Венгерский не счел нужным ввязываться в войну, хоть и получил от папы Римского деньги на новый крестовый поход против турок. Оставшись без союзников, Влад III, тем не менее, продолжал войну, причем даже турки удивлялись его храбрости, жестокости и таланту полководца. Но силы были не равны: валашский господарь потерпел поражение и бежал во владения венгерского короля, бросив разгромленную армию. Новым господарем в 1462 году стал его брат Раду по прозвищу Красивый, а Влада III Матьяш Хуньяди заточил в темницу, инкриминировав бывшему союзнику сговор с турками. Историки спорят о том, насколько обоснованно был о обвинение, но, в любом случае, Матьяш сумел оставить у себя папские деньги, избежав под благовидным предлогом нежелательной тогда войны с Турцией. В тюрьме Влад III оставался более десяти лет и получил свободу, лишь перейдя в католичество. Затем он женился на родственнице короля и, заручившись помощью Хуньяди, в 1476 году третий раз вторгся в Валахию. Владу III удалось захватить столицу, но вскоре он погиб в бою, причем обстоятельства его смерти до сих пор толком не выяснены. "Мировую известность" Влад III обрел еще при жизни. Главным образом - благодаря неистовой отваге и столь же неистовой кровожадности, которая даже в мрачную эпоху Позднего Ренессанса казалась паталогической. Он был немыслимо жесток и к врагам, и к союзникам, и к подданным: рубил им головы, сжигал, сдирал кожу, принуждал к людоедству, варил заживо, вспарывал животы, сажал на кол и т.д. и т.п. В сажании на кол Дракула особенно преуспел.
Однажды безо всяких причин он напал на свой же ни в чем не повинный город и умертвил под пытками 10 тысяч подданных. Многие из них были посажены на кол – так он заработал еще одно прозвище – “тепес", или “колосажатель”. Во время самого дикого из устроенных им побоищ в 1460 году в день Святого Варфоломея в одном из городов Трансильвании было посажено на кол 30 тысяч человек.

Дракула был не просто садистом. Его жестокие кары имели некий политический смысл. К примеру, когда посланники турецкого двора осмелились не снять головные уборы в его присутствии, он приказал гвоздями приколотить тюрбаны к головам, что было, несомненно, вызывающе смелой демонстрацией независимости. В зависимости от социального статуса приговоренных колы различались по длине, диаметру, цвету, из них составлялись прихотливые геометрические фигуры - нечто вроде "сада пыток", где Влад III любил пировать на досуге, причем трупный смрад и стоны агонизирующих отнюдь не портили его аппетит. Вот почему в историю Румынии Влад III вошел под прозвищем "Цепеш" (букв. "Насаживатель-на-кол").
Даже в венгерской тюрьме Влад III, согласно древнерусскому "С казанию о Дракуле воеводе", оставался верен своим пристрастиям: ловил или покупал мышей и птиц, которых пытал, сажал на кол и обезглавливал. Неистовость Влада III (в немецких источниках его называют "wutrich" - "неистовый", "изверг", "лютый"), похоже, изрядно надоела не только врагам, но и подданным и в 1974 году они убили Цепеша в возрасте 45 лет. 45 лет. Его отрубленную голову законсервировали в меду и доставили в качестве трофея султану. Согласно версии XV века, Влада III в бою приняли за турк а и, окружив, пронзили копьями, о чем, заметив ошибку, весьма сожалели. Но если все так и было, то почему же Влад III, успев зарубить пятерых нападавших, не успел объяснить остальным, что он - их воевода? И зачем "скорбящие" соотечественники, о трубив голову мертвому господарю, послали ее султану? Кровожадную изощренность валашского воеводы европейцы обычно воспринимали в качестве некоей восточной экзотики, абсолютно неуместной в "цивилизованной" державе. Например, когда Джон Типтофт, граф Уорчестер, вероятно, наслушавшись об эффекти вных "дракулических" методах во время дипломатической службы при папском дворе, стал сажать на кол линкольнширских мятежников в 1470 году, его самого казнили за поступки - как гласил приговор - "противные законам данной страны". Историки различным образом оценивали роль Влада III. Одни видели в нем национального героя Румынии, защитника от мусульманской экспансии, борца с боярскими злоупотреблениями (К.Джуреску), другие считали Влада III беспринципным тираном, ничем не отличающимся от других государей-"макиавеллистов" Позднего Ренессанса, называли его правителем-"террористом", предтечей Сталина и Гитлера (Р.Макнелли и Р.Флореску).
Однако, по общему мнению, репутацию вампира-чернокнижника Дракула приобрел лишь в конц е XIX века - благодаря воображению и таланту Брема Стокера (1847-1912), автора знаменитого романа "Дракула"(1897). Действительно, в письменных источниках нет упоминания о чернокнижничестве и вампиризме валашского господаря. Но если принять во внимание специфику этих источников, то выясняется, что фантазии английского романиста были отнюдь не беспочвенными. В XV веке, как, впрочем, и ранее, в Валахии не велись хроники - ни официальные (княжеские), ни монастырские. Сохранились лишь десятки писем самого Дракулы (на латыни и церковнославянском языке), да поздние записи фольклорных преданий о жестоком , ироничном, коварном, но мудром и отважном Цепеше. Что касается иностранных источников, то здесь наиболее значительны немецкие, венгерские, поздневизантийские и русские.
Среди немецких следует выделить десятки печатных памфлетов XV века, повествующих о "садистических" деяниях господаря-изверга, а также аналогичной тематики стихи венского миннезингера М.Бехайма. Точка зрения венгров представлена итальянским гуманистом А.Бонфинио, автором латинской хроники, подвизавшимся при дворе Матьяша Хуньяди. Она мало чем отличалась от немецких текстов - о православном государе, сжигавшем католические монастыри, писали католики. С большей симпатией относятся к Дракуле византийские историки XV века Дука, Критовул, Халкондил, но и они, главным образом, пересказывают истории о свирепых шутках Цепеша. На Руси же было популярно "Сказание о Дракуле воеводе", где основным преступлением Влада III объявлялась измена православию.
Все истории о Дракуле напоминают анекдоты. Вот Дракула, встретив крестьянина в ветхой рубахе и узнав, что жена у него ленива, приказывает отрубить ей руки и посадить на кол: лентяйке руки не нужны - она и так безрукая, а потому и жить ей незачем. Или, например, Влад, взойдя на престол, спросил у бояр, сколько господарей знал каждый из них, и даже самый молодой боярин перечислил семерых; тогда Дракула сказал, что век господарский короток из-за постыдных боярских интриг, а коль так, то и бояре не должны жить дольше, чем их повелители - справедливость господарь восстановил на свой лад, повелев казнить собравшихся. "Анекдотичность" сближает письменные источники с народными преданиями о Цепеше, что неудивительно. Нерумынские авторы, как правило, тоже основывались на рассказах очевидцев (или выдававших себя за таковых), т.е. на сюжетах, имевших фольклорное бытование, ведь тогда повести о "чужой земле" и воспринимались как легенды. Следовательно, весь корпус "дракулических" текстов - по сути фольклорен, а у фольклора свои законы. Авторитетный исследователь С.Н.Азбелев в связи с этим указывал, что фольклор "очень редко сохраняет точность фактических деталей, но у него есть другое преимущество: эпос может хранить веками без радикальных изменений ту обобщенную оценку сущности события, какая отложилась в сознании широкой общественной среды". Потому сведения о Дракуле надлежит интерпретировать не только в историко-прагматическом аспекте, но - и прежде всего - в мифологическом. Это касается самого имени, точнее прозвища Влада III Дракула. Федор Курицын, предполагаемый автор "Сказания о Дракуле воеводе", характеризуя Влада III, прямо говорит, что "именем Дракула влашеским языком, а нашим - Диавол. Толико зломудръ, яко же по имени его, тако и житие его". Тут русский книжник XV века допускает ошибку, хотя и не принципиальную. По-румынски "дьявол" - это "дракул", а "Дракула" - "сын дьявола". Прозвище "Дракул" получил отец Влада III, однако историки традиционно объясняют, что связь с нечистой силой тут ни при чем.
Отец Дракулы, еще не заняв престол, вступил при дворе Сигизмунда Люксембурга в элитарный Орден Дракона, основанный венгерским королем ("по совместительству" - главой Священной Римской исмперии) для борьбы с неверными, главным образом - турками. Орден этот, его элитарный характер и герб описаны Э.Виндеке, современником и биографом Сигизмунда Люксембурга. Став господарем, Влад II по-прежнему относился к рыцарским обязанностям настолько серьезно, что повелел изобразить дракона - элемент орденской символики - даже на монетах, хотя изображение на монетах считалось сакральным, почему, кстати, фальшивомонетчиков и карали так жестоко. Соответственно, неуемный рыцарь и заработал мрачноватое прозвище: "Дракул" означает по-румынски не только "дьявол", но и "дракон". И все-таки, излагая "эмблематическую" версию, даже её сторонники Р.Флореску и Р.Макнелли оговариваются: возможно, современники понимали прозвище господарей буквально. Смысл орденской символики государь не разъяснял всем и каждому, зато изображение дракона вызывало у многих вполне определенные ассоциации. Опять же, Орден Дракона в качестве орудия борьбы с неверными выглядит довольно странно, а если учесть, что создавался он в эпоху небывалого распространения всякого рода ересей и че рнокнижничества, то возникает закономерный вопрос: не поклонялись ли рыцари дракону-дьяволу?
Прямых свидетельств того, что Влад II считался колдуном, нет, однако, если прозвище "Дьявол", немыслимое для христианского государя, все же закрепилось (вне зависимости от причин его появления), значит, в народном сознании сложилось соответствующее представление. То же самое можно сказать и о Владе III. Чем бы ни было обусловлено прозвище господаря, оно сохранилось в фольклоре, т.е. информация, в нем заложенная, оставалась актуальной. Имя "Дракула" можно понимать и как "сын человека по прозвищу Дьявол" (Халкокондил именует "Дракулой" и Цепеша, и Раду Красивого - другого сына Влада II), и как "приверженец Дьявола, следующий путями тьмы". Такого рода указания вовсе не обязательно относятся к области морали, чаще всего имеется в виду связь с не чистой силой. Не случайно замок Дракулы местные крестьяне, о романе Стокера не слыхавшие, даже в ХХ веке считали местом нечистым.
Примечательно и то, что многие "дракулические" предания повествуют о кладах, спрятанных валашским господарем, который непременно убивал ни в чем не повинных свидетелей, а подобные эпизоды характерны для легенд о колдунах и разбойниках. Клад не эквивалент банка, а ценность золотых монет и украшений опредляется не только их реальной стоимостью. Это, как указывает В.Я.Пропп, "утратившие свою магическую функцию предметы из потустороннего мира, дающие долголетие и бессмертие". В русском "Сказании о Дракуле воеводе" все прямо названо своими именами: жестокий властитель приказал мастерам изготовить специальные бочки, сложить туда золото и опустить на дно реки, после чего Дракула "мастеровъ тех посеща повеле, да никто ж увесть съделанного имъ окаанства, токмо тезоимениты ему диаволъ". Автор как бы расшифровывает миф, подчеркивая, что валашский господарь не просто тезка дьявола, но и действует словно колдун, по определению с дьяволом связанный. В контексте "колдовства" Дракулы стоит вспомнить об уже упоминавшемся нападении молдавского господаря Стефана Великого на крепость своего кузена Влада III. При осаде Стефан был ранен стрелой, тяжело заболел и отступил. Рана не заживала сорок лет, а врачи, выписанные из Италии и Германии, по таинственным причинам ко двору господаря добраться не могли, и в результате причиной смерти Стефана стала именно валашская стрела. История, по меткому замечанию исследователей, "дракулескная", т .е. анекдотически-загадочная, колдовская. Прямых свидетельств вампиризма Дракулы тоже нет, но зато есть немало косвенных. Так, в поэме Й.Будай-Деляну "Цыганиада" (опубликованной после смерти автора в 1875-1876 гг.) Дракула, возглавив армию цыган, борется с турками , злокозненными боярами и - вампирами. Известно, что Будай-Деляну использовал в поэме фольклорные сюжеты, потому указания на связь Дракулы с цыганами и вампирами особенно важны. Цыгане издревле считались народом мистическим, народом гадалок и колдунов, а в том, что будай-деляновский Дракула не вампир, но противник вампиров, ничего удивительного нет: обычный для мифологического сознания сюжет-"перевертыш" - герой сражается с собственной ипостасью. Соответствующие намеки нетрудно найти и в описании гибели Дракулы. Разумеется, есть основания предполагать, что воины Влада III обратили копья против господаря по сообржениям страха и мести или ради турецкой награды, а голову отрубили, дабы послать султану и тем самым выслужиться или наглядно подтвердить выполнение "заказа" - голова Цепеша была выставлена в Стамбуле на всеобщее обозрение. Но при всем том воины Дракулы действовали именно так, как обычай предписывал поступать с вампирами : тело кровопийцы надлежало пробить острым оружием, а голову - непременно отделить от туловища. С этой точки зрения характерна также история могилы Дракулы. Влад III был похоронен недалеко от места гибели - в православном Снаговом монастыре, которому его род покровительствовал. Кстати, согласно местному преданию, на территории монастыря располагалась пыточная тюрьма Цепеша. В 1930-е гг. археологи провели официальное вскрытие могилы, но нашли там только следы осквернения - мусор и ослиные кости. Зато неподалеку обнаружилась идентичная по размерам безымянная могила, где лежали скелет без черепа и остатки одеяния, подобающего валашскому господарю.
Интересно, что первый раз Дракулу похоронили напротив алтаря, а второй - под каменными плитами пола, похоже, с той целью, чтобы входящие попирали прах Цепеша. По мнению исследователей, осквернили могилу и "перезахоронили" Дракулу монахи Снагова монастыря, причем сделали это на рубеже XVIII-XIX веков - как раз тогда, когда Й.Будай-Деляну и писал "Цыганиаду". Не исключено, что, почитая Цепеша - национального героя, соотечественники не забывали о другом его лике - Дракуле, кровопийце и чернокнижнике. Впрочем, если б не было мифологически-фольклорных указаний на вампиризм Цепеша, все равно было бы правомерно соотнести имя Дракулы с легендами об упырях. У румын существует поверье: православный, отрекшийся от своей веры (чаще всего принявший католичество), непременно становится вампиром, переход же в католичество Влада III, некогда грабившего католические монастыри, безусловно, стал весьма впечатляющим событием для его подданных-единоверцев. Вполне вероятно, возникновение этого верования обусловлено механизмом своеобразной "компенсации": переходя в католичество, православный, хотя и сохранял право на причащение Телом Христовым, отказывался от причастия Кровью, поскольку у католиков двойное причастие - привилегия клира. Соответственно, вероотступник должен был стремиться компенсировать "ущерб", а коль скоро измена вере не обходится без дьявольского вмешательства, то и способ "компенсации" выбирается по дьявольской подсказке. Кстати, логика "компенсации" провоцирует и ныне появление "хоррорных" сюжетов о вегетарианцах-убийцах, палачах-активистах "Общества защиты животных" и т.п. В XV веке тема вероотступничества особенно актуальна: это эпоха наиболее интенсивной католической экспансии, что уже отмечалось выше. Именно тогда гуситы воевали со всем католическим рыцарством, отстаивая "право Чаши" (т.е. право причащаться Кровью Христовой, будучи католиками-мирянами), за что их и прозвали "чашниками". Борьбу с "чашниками" возглавил император Сигизмунд Люксембург, и как раз тогда, когда отец Дракулы стал "рыцарем Дракона", главным противником Ордена были не тур ки, а мятежники-гуситы.
Современники вполне могли видеть в Дракуле упыря, однако следует учитывать, что их представление о вампирах существенно отличалось от нынешнего, сложившегося благодаря литературе "ужасов" и кинематографу и восходящего к романтичской и неоромантической литературе, а также к преданиям XVII-XVIII веков. В XV веке упыря считали не разносчиком вампирической "эпидемии" (который, в свою очередь, был ранее заражен другим вампиром), но колдуном, чернокнижником, обязательно заключившим союз с дьяволом ради благ мирских. Такому колдуну-вампиру кровь нужна еще и для совершения магических обрядов. К примеру, современник Дракулы знаменитый Жиль де Ре, маршал Франции, вошедший в историю изуверскими казнями и пытками, подозревался в колдовстве: предполагалось, что он, будучи магом, использовал кровь и внутренности жертв. Не исключено, что и "кровавые гекатомбы" Влада III воспринимались аналогично - колдуну-вероотступнику тем более полагалось быть изощренно жестоким, сладострастно экспериментировать с человеческим телом и кровью. Любопытная параллель есть и в русской литературе: колдун-оборотень из повести Н.В.Гоголя "Страшная месть" - вероотступник, причем именно перешедший в католичество, и он хранит в земле несметные с окровища. Итак, в основе стокеровской версии Дракулы-вампира - опора на реконструкцию мифа и реальные исторические документы. Практически каждой черте, приписанной Дракуле, можно найти то или иное обоснование, мотивировку. Вот, например, называет Стокер своего героя "берсерком", объясняя это - не вполне убедительно с исторической точки зрения - родством Дракулы со скандинавскими витязями, известными беззаветной отвагой.
Но, с другой стороны, здесь легко увидеть переосмысление эпитета "wutrich", ко торый в немецких источниках используется как по отношению к Дракуле, так и для характеристики "лютой" храбрости берсерков. Образы же Дракулы-предводителя отряда цыган, Дракулы, ведающего тайны древних кладов, Дракулы-упыря и чернокнижника - не просто вымысел, но результат синтеза интуиции ученого и фантазии литератора.

Елизавета Батори, Эржебет Батори

называемая также Чахтицкая пани или Кровавая Графиня, венгерская графиня, племянница Стефана Батория, печально знаменитая массовыми убийствами молодых девушек. Является, согласно «Книге Рекордов Гиннеса», самым «результативным» серийным убийцей.

Биография
Её родителями были Дьёрдь Батори и Анна Батори (сестра будущего короля Польши Стефана Батория и внучка Иштвана IV), происходящие из двух ветвей той же самой семьи — Батори. Елизавета провела своё детство в замке Эчед. В 11 лет она была обручена с дворянином Ференцом Надашдём и переселилась в его замок у Шарвара. В 1575 Елизавета вышла замуж за Ференца Надашдя во Вранове. В 1578 году её муж был назначен командующим венгерскими войсками в войне против турок. За его маниакальную жестокость по отношению к пленным турки прозвали его «Чёрный бек». В качестве свадебного подарка Надашдь подарил Елизавете Чахтицкий замок в словацких Малых Карпатах, который в то время был имуществом императора. В 1602 Надашдь выкупил замок у Рудольфа II. Надашдь всё время проводил в боевых походах, таким образом Елизавета взяла на себя обязанности управлять хозяйством. У супругов было 5 детей: Анна, Екатерина, Миклош, Урсула и Павел. Вскоре после приобретения замка, в 1604 Ференц умер и Елизавета осталась вдовой. Точное время, когда Елизавета начала убивать девушек, неизвестно, произошло это между 1585 и 1610. Вероятно, что муж и родственники знали об этом и старались её в этом ограничивать. Большинство жертв были местные крестьянки. В 1610 слухи об убийствах начали доходить до двора и император Матфей поручил палатину Дьёрдю Турзо расследовать дело. 29 декабря 1610 Турзо с вооружённым отрядом ворвался в замок и застиг Елизавету Батори с подручными, пытающими очередные жертвы. Несмотря на доказательства, Елизавета никогда не предстала перед судом, громкое имя семьи Батори (брат Чахтицкой пани, Габор Батори, был правителем Трансильвании) сделало своё. Тем не менее, остаток жизни Елизавета провела в заточении в Чахтицком замке. Суд над подручными состоялся 2 января 1610 в Битчьянском замке. Дорота Сентеш, Илона Йо и Катарина Беницка были сожжены, Яну Уйварю была отрублена голова. Согласно дневникам Елизаветы Батори, она убила 650 человек.

Легенды
Согласно легенде, Елизавета Батори один раз ударила свою служанку по лицу. Кровь из носа горничной капнула на кожу и Елизавете показалось, что кожа стала лучше выглядеть после этого. По легендам у Батори была железная дева, где жертва истекала кровью, которой потом наполнялась каменная ванна, где Батори купалась.

------
Кровавая графиня-ученица Дракулы
Эжбета Баторий

Вампиризм Дракулы оказался заразен

Верной последовательницей Дракулы стала Эжбета Баторий, невестка Стефана Батория-венгерского аристократа и соратника Дракулы в борьбе против турок.
Эжбета, прославившаяся под прозвищем "кровавой графини", весьма преуспела в жестокостях, и жертвами ее стали около пятисот молоденьких девушек-из числа крепостных крестьянок, находившихся в полной ее власти, и бедных аристократок, обманом заманиваемых в богатый замок графини Баторий.
Только целью "кровавой графини" было, разумеется, не единовластие, как у Дракулы, а продление собственной молодости и сохранение красоты, для чего она и использовала кровь девушек, дополнительно очищеную страданием.
Эжбета Баторий с помощью трех своих сообщниц подвергала свои жертвы немыслимым истязаниям а потом пила еще теплую кровьи принимала кровавые ванны.
Когда о ее преступлениях стало известно, сообщницы Эжбеты были казнены, а сама графиня Баторий была по личному приказу венгерского короля замурованна живьем в том самом зале, в котором она истязала своих жертв. Хлеб и воды подавались ей через маленькое окошко, и шесть лет, до самой смерти прожила она так-без света, вдухоте и смраде,-и любой венгерский подданный или даже иностранец мог прийти и своими глазами удостовериться в том, что справедливость торжествует и "кровавая графиня" несет свое наказание.
----

более подробно о графине Батори вы можите прочитать здесь:
http://alisavamp.narod.ru/biblio/articl … kol15.html

Убийцы-вампиры.
(вырезка из статьи "введение в структурную вампирологию")

Самый ранний известный случай свидетельствует о человеке по имени Зоргель, который в XIX веке встретил в лесу человека и выпил всю его кровь, пытаясь излечить себя от эпилепсии. В результате он помещен в приют для душевнобольных. После казни мозг Зоргеля был исследован патологоанатомами.
Известнейший случай касался и сержанта Франсуа Бертрана (1824-1849), который был арестован в 1849 году в Париже за то, что разрывал могилы и поедал плоть трупов.
Фриц Хаарман (1879-1924) - самый знаменитый в Европе убийца-вампир, получил эту известность во многом из-за своей сексуальной ориентации. Он специализировался по молодым людям, которых заманивал на квартиру, насиловал и убивал - часто перерезая или перегрызая горло и испытывая в этот момент состояние близкое к трансу. На завершающем этапе своей преступной деятельности он даже продавал мясо убитых жертв в мясной лавке. Ко времени своего ареста и казни в 1924 году в Ганновере, он убил и съел более 20 человек.
В одно время с Хаарманом действовал Питер Кюртен (1889-1931), также в Германии, в Дюссельдорфе. Убивал он в основном молодых женщин и детей, также выпивая горла. Его возбуждение во время убийства, фиксировалось не на насилии, а на виде крови. Он начал пить кровь своих жертв, продолжая даже тогда, когда его уже тошнило от употребленной крови. В одном случае, он откусывал кусочки мяса и пил кровь из раны. Свою потребность в питии крови он сравнивал с алкоголизмом и дурной наследственностью - его отец был алкоголиком.
Ричард Чейз (1950-1980) действовал в Сакраменто, штат Калифорния, в декабре 1977 года, когда он застрелил человека. Он убивал животных и выпивал их кровь в надежде, что ему удастся поправить свое физическое состояние.
Для нас же самым интересным примером является Александр Хейг, который убил десять женщин и пил их кровь. Хейг был выходцем из набожной семьи, принадлежащей к ультрафундаменталистской протестантской секте Плимутских Братьев. Кстати, к этой же общине вырос и небезызвестный Алистер Кроули. Молодой Хейг был человеком впечатлительным, с большим успехом выступал перед членами религиозной общины и даже опубликовал в 18 лет статью "Об упадке человечества".Фантазии, связанные с кровью страдающего Христа и дающей жизнь крови, беспокоили его давно, но до 1944 года Хейг мог контролировать свое подсознание но в это время он с одной стороны получил травму головы, а с другой, впервые почувствовал вкус собственной крови, облизывая пораненный палец. По словам самого Хейга, "Тот случай, отбросив века цивилизации, возвратил меня к легендарным временам, когда в человеческой крови черпали силу. Я понял, что принадлежу к роду вампиров". Идея крови как основы жизни окончательно подчинила его, и, создав дома тайную лабораторию, он стал пить кровь для того чтобы продлить свою жизнь в ходе самопридуманного обряда, напоминающего религиозный ритуал. Заманивая жертвы в свой лондонский дом, он убивал их, выпивал их кровь, а затем бросал тела в чан с серной кислотой. За день до казни Хейг писал о том, что стоит неизмеримо выше всех людей, что он движим божественной силой, что с детства ощущал в мистических и кровавых снах свое мессианское предназначение.
История Сальваторе Агрона, 16-летнего жителя Нью-Йорка, который в 1959 был приговорен к смерти за несколько убийств, которые совершал по ночам, одевшись в костюм от Бела Лугоши, и заявил в суде, что является вампиром, менее типична.
Похожий пример - случай Джеймса П. Рива, который в 1980 застрелил свою бабушку, пил кровь, текущую из раны, а на следствии показал, что несколькими годами ранее о начал слышать голоса вампиров, которые, в конечном итоге, сказали ему, что делать, и обещали вечную жизнь.
Тресси Виггинтон из Брисбейна, Австралия(1991), осужденная за убийство человека, чью кровь она затем выпила, постоянно утверждала, что она вампир, и регулярно пила кровь у своих друзей.